Опубликовано

30 октября – День памяти жертв политических репрессий

30 октября – День памяти жертв политических репрессий.

Моральные и физические страдания коснулись не только самих репрессированных, но и их родных и близких – отцов, матерей, жен, детей. Пострадало все общество.
Из воспоминаний Тутынина Василия Ивановича:

Тутынин Василий Иванович

“Я родился 25 августа 1927 года в д. Ключики Щучье-Озерского района (ныне Октябрьский) Пермской области в семье крестьянина-средняка. Семья наша (отец и мать) и семья деда (дед, бабка, их дочь Мария и племянник Миша) жили в одном доме. Занимались земледелием (своей земли, которую полу­чили после революции, не хватало, арендовали у соседей-татар). Имели скот: 2-3 коровы с молодняком, 3-4 лошади, мелкий скот (овцы, свиньи) куры. Имели пасеку до 30, в основном, колодных ульев. Землю обрабатывали сохами, хлеб молотили цепами, жали-серпами. Только в 1928 году сдавая сотовый мед для экспорта за валюту, купили плуг и жатку-лобогрейку. Все работы выполняли силами семьи, строго выполняли все налоги.

РОДИТЕЛИ ПО ОТЦУ: отец Тутынин Антон Андреевич, родом из крестьян. Родителей не помнит, вырос в людях, работал по найму (батрачил). Грамоте обучился в армии, откуда был демобилизован по болезни. Любил читать, выписывал газеты, покупал книги по земледелию. Был уважаемым человеком, не раз избирался де­ревенским старостой.

Мать – Тутынина Екатерина Савельевна, родом из крестьян, из небогатой семьи. Грамоты не знала.

В семье было два сына: Николай и Иван (мой отец), дочь Мария и племянник Миша – сын Николая. Сын Николай в Гражданскую воевал у красных, в 1920 году вернулся больным, жена с ним жить не стала, оставила сына и уехала с другим. Николай через год скончался.

Мой ОТЕЦ родился в 1907 году, окончил 4 класса.

Моя МАТЬ родилась в 1908 году – Наталья Егоровна, из крестьян из с. Алтынное, того же района (3 км. от Ключиков). Не училась. Уже в ссылке окончила ЛИКБЕЗ. Ее семья жила крепко, занималась и торговлей. Ее родители: отец-Егор Константинович, мать – Анфисья Ивановна. Отец в Гражданскую, при отступлении из села (которое не раз переходило из рук в руки) был мобилизован белыми в обоз и больше не вернулся, что с ним случилось не известно. В семье было два сына: Павел и Андрей и дочери: Мария (Корепанова по мужу) у неё было 4 дочери (Шура Валя, Оля, Галя-жили в Татарии – Альметьевск. Дочь Наталья (моя мать), Агафья (Худякова) у ней дочери: Лидия (умерла).

Мария (живет в Красноуфимске), Галина(глухонемая) – у неё сын Николай – живут в Нижне-Иргинске, дочь – Анастасия. Детей не было.

Сын Павел жил отдельно. Служил у Красных. Был активистом у советской власти, в том числе раскулачивал свою собственную мать и брата.

Сын Андрей жил с матерью вместе с женой Евдокией Егоровной и дочерью Анной (живет в Красноуфимске).

Весной 1930 года нашу семью и семью дяди Андрея подвергли раскулачива­нию, так как не хотели идти в колхоз. Ни каких документов при этом не предъявили. Разрешили взять с собой только то, что можем унести. Подогнали две подводы. На одну посадили семью деда и увезли в соседний район в д. Голодаевку, на другую подгрузили нашу семью, отправили на станцию Чад, а оттуда в г. Свердловск. В Голодаевке дед, чтобы прокормиться работал на стройке. Вскоре его убило сорвавшимся бревном. Семья без кормильца пережила страшное – опухали от голода. Поэтому в 1940 году бабка Екатерина с Марией приехали к месту ссылки сына Ивана. Миша уже был призван в армию, служил на Западе, где пропал во время войны. Наша семья до осени 1930 года жила в Свердловске (сюда же прислали и семью дяди Андрея). Родители работали на каменоломне. Камень шел на строительство ВТУЗ городка (Университет и др.). Жили в сарае, в котором когда-то выделывали кирпич. Детей оставляли одних без присмотра. Осенью 1930 г. нас и семью Андрея подгрузили в теплушки и отправили к месту ссылки в п. Сухая Атя Ашинского (тогда еще Миньярского) района Челябинской области. Поселок в Уральской тайге в 25 км по горам от г.  Аша. Поселка как такового не было, был только дом лесника, магазин со склада­ми, да барак для жилья. Когда-то здесь жили углежога, выжигавшие уголь для заво­да, который по зимнику увозили в Ашу. Поселок для жилья предстояло постро­ить. Нас временно разместили в п. Трамшак-в 5 км. от Ати, жили все в одном бараке на сплошных нарах, отгородившись семья от семьи занавесками. Отсюда ссыльные ежедневно уходили в Атю на стройки в поселке. По мере строительства бараков их заселяли. Было сыро, со стен текло. Но самое страшное было то, что 30-31 годы – неурожаи, голодовки. Есть было нечего, своего ничего нет. Люди болели, дети и стари­ки умирали. Променяли на продукты все что могли. Весной 1931 года пешком за 25- 30 км. ходили в соседние башкирские деревни выменивать картофель на посад­ку. Кожуру картофеля берегли, садили. Все трудоспособные работали на заготовке дров и стройках. Пилили вручную, кололи, складывали в поленницы, зимой дрова с гор спускали на лошадях к реке, складывали в поленницы, а по половодью – сплавляли по р. Атя до п УК, где их задерживали, летом вытаскивали на берег, складывали, а затем пережигали на уголь в спец. печах, уголь шел на металлургический завод в Аше и на химкомбинат везли по узкоколейке дрова целиком.

Летом немало хлопот доставлял сенокос для заготовки корма лошадям. В тайге мест для посева и сенокоса нет, сено готовили высоко в горах (20-25 км), т.к. там из-за вы­соких снегов леса не росли, были горные луга. Уезжали туда на все лето, жили в ша­лашах до «белых мух». В соседнем Катав-Ивановском районе сеяли овес на корм. Сено вы­возили по зимнику. Зимой основная работа -заготовка дров. Делянки порой, за 5-6 км. Норма в день 3,5-5 кубометров на человека. Работали бригадным методом. 1-2 мужика и женщины. Мужчины валят, колют. Всю остальную работу делают женщи­ны, подростки. Не сделав нормы из леса не уйдешь. Норма для всех одинаковая т.ч. и зимой, когда, прежде, чем спилить дерево, нужно его окопать от снега глубиной до 2 м. Часто родителей «угоняли» на другие участки, на лесосплав, их не было месяцами, мы оставались у чужих стариков, были предоставлены сами себе, жили впроголодь. Изредка мать прибежит проведает, жив ли и все. С пуском детсада-жили там. Постепенно отстраивался поселок. Из бараков стали семьи переселять в отдельные квартиры образовалось 3 улицы -поселки: Старый, Новый, Медвежка. Мы получили жилье в Медвежке.

Был построен клуб, хорошая типовая школа, баня, конный двор. Все это строилось ссыльными из местных материалов. Кирпич и известь выжигали на месте.

В 1938 году у нас родилась первая сестра Валя (живет в Копейске, у ней сын и дочь, живут там же). В 1940-Надя (живет на Украине, у ней сын и дочь), 1942-Галя, у ней Сын Андрей. Она живет в с.Миасское.1946-Шура-у ней 2 дочери. Живет в Миасское. Рождались еще 2 мальчика, умирали до года. С рождением детей в 1943 г. мать перестала работать, жили трудновато. Помогал дядя Андрей, у них кроме Анны детей было, жила с ними приехавшая к ним в 1939 году мать-бабка Анфиса. На две семьи купили одну корову-стало полегче с продуктами.

В поселке был комендантский режим. Отлучка за пределы поселка на срок более суток – с разрешения. В 1938 г. режим был смягчен, поговаривали об освобожде­нии. Отцу разрешили отпуск и поездку на Родину. Так я впервые побывал в родном доме. В нем жил колхозник-тракторист. Колхозники жили плохо. Прове дал и всю родню, съездили в Башкирию, где жила материна сестра Мария, в Красноуфимск к Анастасии.

Каких-либо других притеснений не было, хотя все понимали, что следят. Так в 1937 г. был арестован «дядя Вася» – фамилию не помню, жил рядом с нами, вернулся после войны.

Как формировались дела и осуждали невинных мне довелось наблюдать на собст­венном опыте. Была в поселке семья Мамаевых. Сам Мамаев работал пилоправом – точил пилы. Зимой и летом ходил в одном домотканом армяке, как он не мерз, все удивлялись. В семье его было двое детей и больная жена. Вместе нам довелось рабо­тать в лагере военнопленных, который располагался в 10 км. от Ати. Я работал инструктором-контролером в делянке, где пленные работали, Мамаев-пилоправом. Зимой жили по квартирам в поселке, а летом – в шалаше на береге р. Ук. После работы, у ко­стра, как водится, травили анекдоты. Мамаев был балагуром, умел рассказы­вать. Рассказывал и о жизни на родине. Никогда, ничего худого о власти не говори­лось.

В 1943 г. меня в поселке вызывают к коменданту, у него сидит следователь и стал за­давать мне вопросы о Мамаеве: что говорил, как жили и т.п. Я отвечал, как есть. Ничего плохого я сказать не мог. Весной 1944 г. меня и еще двоих из поселка вызывают пове­стками в суд в г. Златоуст по делу Мамаева, который был уже арестован. Судила тройка. Трое военных. Приглашали нас по одному. Когда мне зачитали мои показания на следствии и спросили, так ли это, я удивился. Там было понаписано такое, что я и придумать бы не смог. Я ответил, что я такого не говорил. Меня больше ни о чем не спросили. Я вышел. Суд закончился скоро. Я на улице смотрю, как мне добраться до вокзала, чтобы ехать домой. Из ворот выехала полуторка, в кузове с солдатом сидит Мамаев. Я попросил шофера довести, он разрешил сесть. По дороге мне Мамаев не­заметно сунул бумаг-обвинительное заключение. Его приговорили к 10 годам за ан­тисоветскую пропаганду. Так он и погиб в тюрьме. Позже мы догадались, что «стукачом» был ссыльный Пьянков Михаил, который вскоре исчез из поселка.

И еще случай. Я уже учился в педучилище. В 1958 г. приехал на Октябрьские празд­ники домой. Вместе с ребятами, с которыми работал в молодежной бригаде 7 ноября гуляли, а 8 узнаю, что группа ребят в 8 человек во главе с нашим бригадиром Иваном Пермяковым разогнала свадьбу у Щербаковых. Дело в том, что Иван дружил с доче­рью Щербаковых. Было оговорено о свадьбе. Но вот в поселке появился парень – служил в Кремлевской охране, сосватал девушку. Была свадьба. Ребята с пьяна разо­гнали жердями всех, выбили окна, жениха с невестой заперли в подпол. Никаких те­лесных повреждений, но их судили, как ссыльных, групповая. Дали от 10 до 3 лет. Три года поучил гармонист, который стоял на дороге и играл. Опять 52 стать – политическая. В числе осужденных был и Петр – сын Мамаева, он тоже погиб на Ко­лыме. Остальные вернулись живыми, но без зубов.

Когда началась война, я окончил 6 класс. Уже с 5 классами летом я прирабатывал, семья была большая. Так и в июне 1941 я был в лесу, работал на клеймешке ле­са. Уходили, взяв запас продуктов на неделю.

В 1942 г. после окончания семилетки родители решили учить меня дальше. Я посту­пил в 8 класс школы № 1 г. Аши. Проучился до декабря. Узнав, что всех мальчишек мо­билизуют в ФЗУ, я ушел домой, на том кончилась учеба. С декабря 1942г. я в лесу 3 месяца работал учеником приемщика, а затем лесорубом. Около полугода-в лагере военнопленных. В 1946 г. задумал учиться. С другом решили, куда по ближе к дому. В г. Сим был авиатехникум. Сдали документы туда, пошли увольняться – не отпускаю. Следует заметить, что никаких препятствий для детей ссыльных в получении образования не было. Перед войной у нас в школе уже работали учителями «свои»-директор шко­лы Смердев (воевал храбро, окончил войну полковником), брат и сестра Ивановы и др.

Нас не отпускали потому, что, видимо, было указание задерживать мужчин, т.к. некому было работать в лесу. Фронтовики в поселке на долго не задерживались. Кто-то подсказал, что надо обратиться в суд, что мы и сделали. Суд вынес решение: если сдадим экзамены-уволить. После того как мы привезли справки о зачислении, нас уволили.

После года учебы у нас была слесарная практика. И вот тут я понял, что это не мое. Решили перейти учиться в Катав-Ивановское педучилище. Нас не отпускают. Тогда в училище нас оставили без документов на 2 курс, документы пришли позже. Педучилище я окончил в 1950 г. В 1948г. умерла бабка Екатерина. Через год выехал с ссылки с семьей дядя Андрей в Красноуфимск. Разрешили выехать и отцу, но куда с такой семьей.

Тутынина Валентина Николаевна

В 1950 г. после окончания училища – женился на однокурснице Вале. В 1956 г. я был назначен инструктором РК КПСС по зоне МТС, жил во Фроловке, затем      в Севастьяново, где работал секретарем парткома МТС, колхоза «Вперед». С 1958 по 1962 г.-учеба в Свердловске в ВПШ. В 1962 полу­чил назначение и был избран начальником отдела народного образования в своем районе, где проработал до 1984 г. (с перерывами: уходил в школу и на работу зам пред. РИК)

Три года работал директором районной заочной школы. В 1987 г.- на пенсии продолжал ра­ботать до апреля 2001 г. Общий стаж работы 50 лет. (Без учебы).

В связи с болезнью матери, родители в 1983 г. переехали на жительство ко мне. Мать умерла в 1984 г., отец – в 1990 г.

Награжден: орденом, 4 медалями, «Отличник просвещения», «Заслуженный учитель», «Ветеран труда», «Почетный Гражданин Района»”.

Тутынин В.И., декабрь 2001 года.

Орфография и пунктуация автора сохранены

Фотографии и материал из фондов МУ «Красноармейский краеведческий музей им. В.К. Егорова»